Встреча Мальсагова с Н. С . Хрущевым.
Являясь заместителем Талды-Курганской области, Дзияудин написал несколько писем И. Сталину, в которых сообщал об известном ему случае массового убийства людей в Хайбахе. Естественно письма попали к могущественному наркому безопасности Лаврентию Берия. Мальсагова вызвали в органы НКВД и предупредили, что за свои письма он может лишиться головы. А из прокуратуры уволили. Работать по специальности ему больше не разрешили, и Дзияудин добился разрешения переслать брату в Алма-Ату. Здесь он устроился работать адвокатом; помогал в этом качестве многим своим землякам и пользовался большой популярностью среди кавказских спецпереселенцев.
В 1956 году в Алма-Ату приехал новый советский лидер Н.С. Хрущев Дзияуддин написал ему большое письмо о событиях в Хайбахе и разработал план, как передать его лично в руки первому руководителю партии и государства. По этому плану Валентина Петровна и Дзияудин должны были со своими полутора годовалым первенцем Замбеком подойти к зданию Ама-Атинского областного партийного комитета в этот момент, когда туда должна была проследовать московская делегация. Здесь Замбек малыш должен был бросить Н.С. Хрущеву злополучное письмо. Однако из этого плана ничего не вышло – охрана и милиция не подпустили горожан к партийным боссам.
На этот случай у Дзияудина был разработан и запасной вариант. К этому времени он уже занимал пост заместителя председателя Верховного суда Алма-Атинской области и сумел получить официальное приглашение в здание Оперного театра Алма-Аты, где на второй день визита Н. С. Хрущева должен был состояться торжественный концерт. Когда Никита Сергеевич проходил в комнату отдыха, Дзияудин улучил момент представиться ему и попросил уделить хотя бы 10 минут Хрущев принял его, прочитал письмо и обещал разобраться.
Свое обещание Хрущев выполнил: была создана специальная комиссия по расследованию фактов, сообщенных Д. Мальсаговым. Члены комиссии не только выезжали к месту трагедии, но и опросили оставшихся в живых свидетелей, находившихся в выселении. Все это время Дзияудин и Валентина ничего не знали о работе комиссии и совершенно излучились, не зная, чем все кончится для них – на карту была поставлена жизнь их самих и жизнь ребенка. Вдруг самого Дзияудина вызвали в Москву, а оттуда повезли в Чечню, где он на месте трагедии повторил свои показания об уничтожении несколько сотен человек. Дзияудин даже разрешили посетить свой родной дом в Старом Ачхое.